В своем аналитическом обзоре д-р Исломхон Гафаров и Бобур Мингяшаров начинают с того, что помещают треугольную дипломатию Китая между Исламабадом и Кабулом в рамки его Глобальной инициативы по безопасности, которая подчеркивает важность сотрудничества в области безопасности как краеугольного камня внешней стратегии Пекина. На фоне эскалации деятельности пакистанского движения «Техрик-е-Талибан», трансграничных столкновений, сбоев в торговле и массовой высылки афганских мигрантов Пекин выступил в качестве заинтересованного посредника, стремящегося стабилизировать ситуацию в Южной Азии. Созвав 21 мая 2025 года в Пекине неформальную трехстороннюю встречу министров иностранных дел, в которой приняли участие Ван И из Китая, Мухаммад Ишак Дар из Пакистана и Амир Хан Муттаки из Афганистана, Китай продемонстрировал свое намерение претворить декларативную поддержку региональной гармонии в конкретные дипломатические действия.   В кратком обзоре подчеркивается, что новая активность Пекина в значительной степени является реакцией на кризис в Кашмире в апреле-мае 2025 года, который напомнил китайским стратегам, что Южная Азия по-прежнему подвержена внезапным конфликтам, которые могут поставить под угрозу инициативу «Пояс и путь» и Китайско-пакистанский экономический коридор. Конфликт между Индией и Пакистаном не только угрожал жизненно важным наземным маршрутам к Индийскому океану, но и побудил Пекин укрепить западный фланг Пакистана. Для Исламабада, западная граница которого с Афганистаном долгое время была прозрачной и нестабильной, стабилизация имеет решающее значение, если он хочет избежать ситуации с двумя фронтами в случае обострения напряженности с Дели.   Изменение внешнеполитической ориентации Афганистана еще больше усложняет достижение целей Китая. Такая переоценка может подорвать влияние Китая на Кабул и ослабить согласованность трехсторонней структуры. В докладе также подчеркивается растущая дипломатическая активность Тегерана, примером которой являются посреднические усилия Ирана во время кризиса в Кашмире, а также беспокойство Пекина по поводу уступки влияния Ирану как в Афганистане, так и в Пакистане. Параллельно с этим авторы предполагают, что сокращение западного присутствия в Афганистане после вывода войск было, по крайней мере частично, рассчитано на то, чтобы привлечь внимание Китая к нестабильному региону, тем самым отвлекая внимание Пекина от дел в Индо-Тихоокеанском регионе. Таким образом, Китай сталкивается со сложной сетью конкурирующих влияний и должен осторожно лавировать между ними, если хочет сохранить свое стратегическое превосходство.   В заключительном анализе записки утверждается, что Глобальная инициатива по безопасности Китая в настоящее время переходит от риторических обязательств к практической дипломатии, а недавняя трехсторонняя встреча стала важным поворотным моментом. Вероятность примирения между Исламабадом и Кабулом возрастает, чему способствуют политические и экономические расчеты каждой из сторон, а также согласованное посредничество Пекина. Помимо непосредственных выгод для стабильности в Южной Азии, такое сближение имеет большое значение для центральноазиатских государств, особенно в связи с трансафганским коридором и доступом к пакистанским портам. Эти связи являются неотъемлемой частью более широкой программы Китая по обеспечению связности в рамках BRI и будущей безопасности CPEC. В перспективе ожидается, что Пекин институционализирует свое посредничество — возможно, путем расширения участия Афганистана в BRI или поддержки Пекином вступления Кабула в Шанхайскую организацию сотрудничества — тем самым закрепив урегулирование напряженности между Пакистаном и Афганистаном в рамках многосторонних механизмов.   Читайте на: DNA News PakistanIslamabad Post   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Страны с диверсифицированным энергетическим миксом — включающим нефть, газ, возобновляемые источники энергии (ВИЭ) и атомную энергетику — сталкиваются с уникальными вызовами при управлении переходом к устойчивой энергетике. Такие государства, как США, Китай, Франция, Великобритания, Индия и Испания, стремятся сбалансировать энергетическую безопасность, декарбонизацию и экономическую эффективность.   Ключевые вызовы для стран с комплексным энергетическим миксом: Балансировка между стабильностью и гибкостью энергосистемы Атомная и газовая генерация обеспечивают стабильную базовую нагрузку, в то время как ВИЭ, такие как солнечная и ветровая энергия, подвержены колебаниям. Интеграция этих источников требует значительных инвестиций в инфраструктуру хранения энергии и модернизацию сетей. Например, в Испании, где 57% электроэнергии поступает из ВИЭ, а 20% — из атомных станций, недавнее масштабное отключение электроэнергии вызвало дебаты о надежности энергосистемы и роли атомной энергетики в обеспечении стабильности.   Экономическая эффективность и инвестиционные риски Поддержание разнообразного энергетического портфеля требует значительных инвестиций. В Великобритании, несмотря на усилия по достижению целей Net Zero, нефтегазовый сектор Северного моря продолжает играть важную роль в экономике, обеспечивая £20 миллиардов ежегодно и поддерживая более 200 000 рабочих мест. Однако высокие налоги и неопределенность в политике могут отпугнуть инвесторов и замедлить развитие сектора.   Геополитические риски и энергетическая безопасность Зависимость от импорта энергоносителей делает страны уязвимыми к внешним шокам. Китай, стремясь снизить зависимость от импорта нефти и угля, инвестирует в развитие ВИЭ и электрификацию экономики, что уже позволило обеспечить 30% потребления энергии за счет электричества.   Технологические вызовы и модернизация инфраструктуры Интеграция различных источников энергии требует модернизации сетей и внедрения новых технологий. В США и Китае планируется добавить почти 890 ГВт газовых мощностей к 2040 году, что потребует значительных инвестиций и модернизации инфраструктуры.   Примеры стран с комплексным энергетическим миксом: США обладают обширными ресурсами нефти, газа, ВИЭ и развитой атомной энергетикой. Однако политические изменения могут повлиять на развитие ВИЭ. Например, сокращение стимулов для электромобилей может замедлить переход к чистой энергии.   Китай активно инвестирует в ВИЭ и электрификацию, стремясь снизить зависимость от импорта ископаемых ресурсов. Эти усилия уже привели к значительным успехам в снижении углеродного следа и повышении энергетической безопасности.   Испания планирует увеличить долю ВИЭ до 81% к 2030 году и вывести из эксплуатации атомные станции к 2035 году. Однако недавние перебои в электроснабжении вызвали вопросы о надежности энергосистемы и необходимости пересмотра планов по отказу от атомной энергетики.   Страны с разнообразным энергетическим миксом сталкиваются с уникальными вызовами при переходе к устойчивой энергетике. Необходимо тщательно сбалансировать развитие различных источников энергии, учитывая экономические, технологические и геополитические аспекты. Инвестиции в модернизацию инфраструктуры, развитие технологий хранения энергии и гибкая энергетическая политика являются ключевыми факторами успешного перехода к устойчивой энергетике.   Из данного анализа можно выделить несколько ключевых уроков для Узбекистана, который сам стремится сбалансировать развитие всех этих направлений:   Энергетический баланс требует стратегического управления Урок: Необходимо избегать перекосов в сторону одного источника энергии — даже если это ВИЭ. Контекст: Как показывает пример Испании, быстрое наращивание доли ВИЭ без поддержки базовой генерации (газ, атом) может привести к нестабильности энергосистемы. Для Узбекистана: Учитывая амбициозные цели по росту доли солнечной и ветровой энергии до 25% к 2030 году, критически важно не ослаблять развитие газовой и атомной генерации, а также модернизировать электросети, чтобы справляться с колебаниями генерации ВИЭ.   Атомная энергетика как опора при энергопереходе Урок: АЭС играет роль «якоря» для стабильности энергосистемы в странах с высокой долей ВИЭ. Контекст: Франция, США и Китай используют атом как стабильный низкоуглеродный источник на фоне роста ВИЭ. Для Узбекистана: Строительство малой АЭС (АСММ) в Джизакской области, а в будущем — возможно, и крупной станции, может обеспечить энергобезопасность в долгосрочной перспективе. Но важно обеспечить: локализацию компонентов, подготовку кадров, прозрачность финансирования, международные стандарты безопасности.   Газ — как топливо переходного периода, а не тупик Урок: Газовая генерация — это не препятствие для декарбонизации, а её поддержка. Контекст: В США и Китае газ используется как опора при выходе из угольной зависимости и интеграции ВИЭ. Для Узбекистана: Собственные газовые ресурсы позволяют стране использовать механизм "гибкой генерации", при этом увеличивая экспортные возможности и создавая добавленную стоимость (ПГУ, газохимия). Но важно отказаться от субсидий, тормозящих эффективность, и развивать Цифровое управление нагрузками.   Прозрачная политика инвестиций и интеграция в глобальные цепочки Урок: В условиях энергоперехода международные инвестиции идут туда, где: понятная регуляторная среда, долгосрочная стабильность, ESG-ориентированные проекты. Для Узбекистана: Государство должно усиливать прозрачность условий для частных и международных инвесторов, включая: аукционные модели для ВИЭ, открытый доступ к сетям, гарантии возврата инвестиций. Пример: модель PPA для ACWA Power или Masdar показывает эффективность, но должна быть масштабирована и институционализирована.   Энергетическая дипломатия как стратегический актив Урок: Геополитика напрямую влияет на успех энергоперехода: доступ к критическим ресурсам, технологиям и рынкам. Для Узбекистана: Важно развивать энергетическую дипломатию через участие в европейских инициативах (EU Global Gateway, Central Asia-EU Green Energy Dialogue), партнёрства с Китаем и Южной Кореей по водороду и технологиям хранения, укрепление связи с международным сообществом (в частности, с Росссией) по атомной и газовой части.   Для Узбекистана энергетическая трансформация — это не выбор между ВИЭ и ТЭК, а поиск разумного баланса.   Ключевые приоритеты: Синхронизация всех источников в единой модели энергосистемы. Инвестиции в инфраструктуру и гибкость сети. Поддержка отечественной промышленности при строительстве новых мощностей. Активное участие в региональной и международной кооперации.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В аналитической записке Исломхона Гафарова, Хамзы Болтаева и Бобура Мингяшарова, опубликованной на сайте The Diplomat, представлен проницательный анализ эволюции политики Узбекистана в отношении Афганистана, находившегося под властью талибов, которая характеризуется прагматичным взаимодействием, несмотря на отсутствие официального дипломатического признания. Авторы утверждают, что недавнее двустороннее соглашение Узбекистана о совместном управлении рекой Амударья с афганскими провинциальными властями свидетельствует об углублении институциональных связей, обусловленных стратегическим императивом обеспечения безопасности трансграничных водных ресурсов. Это событие отражает расчетливый сдвиг во внешней политике Ташкента – от осторожного наблюдения к избирательному, основанному на интересах сотрудничеству, подчеркивающему необходимость решения насущных региональных проблем путем прямого диалога и функциональных договоренностей.   В кратком обзоре подчеркивается, что позиция Узбекистана в отношении правительства Талибана представляет собой форму фактического признания, примером которого является не только принятие назначенного талибами посла, но и устойчивое межправительственное сотрудничество. Хотя такие шаги вызывают вопросы с точки зрения международного права, приоритетом узбекского правительства остается практическое решение проблем, а не идеологическое позирование. В этом контексте авторы подчеркивают центральную роль водной дипломатии, особенно в связи с тем, что противоречивый проект строительства канала Кош-Тепа в Афганистане грозит отводом значительных объемов воды из Амударьи, что поставит под угрозу доступность воды в Узбекистане и Туркменистане в нижнем течении. Учитывая потенциальные экологические и геополитические последствия строительства канала, стратегия Узбекистана свидетельствует об активном стремлении защитить жизненно важные интересы, несмотря на нерешительность международного сообщества в отношении легитимности Талибана.   Соображения безопасности остаются важнейшим фактором в расчетах Ташкента. Постоянная угроза со стороны экстремистских группировок, действующих в Афганистане, вынуждает Узбекистан расширять свою деятельность в сфере безопасности и развития за пределами границы. Это включает в себя такие инструменты «мягкой силы», как финансирование религиозных учебных заведений в афганских провинциях, призванных способствовать стабильности и противостоять радикальному влиянию. В то же время авторы указывают на отсутствие коллективного регионального подхода к урегулированию водных споров с Афганистаном. В то время как Иран и Афганистан недавно достигли прогресса в вопросе о реке Гильменд, такие страны, как Пакистан, остаются в состоянии неразрешенных переговоров, что еще больше подчеркивает предпочтение Узбекистана двусторонним отношениям перед многосторонней зависимостью.   Важно отметить, что в кратком обзоре показано, что Узбекистан разрабатывает нюансированную модель «ограниченного признания», основанную на экономической взаимозависимости, трансграничной торговле и муниципальном сотрудничестве. Авторы приводят такие примеры, как создание афганской торговой инфраструктуры в Термезе и планы по созданию узбекского торгового представительства в Мазари-Шарифе. Эти шаги свидетельствуют о том, что официальное признание - не единственный путь к эффективному взаимодействию, особенно когда национальные интересы требуют срочной и адаптивной дипломатии. Подход Узбекистана предлагает пример для других региональных игроков, стремящихся к стабильности без придания политической легитимности противоречивому режиму.   В заключение авторы утверждают, что политика Узбекистана в Афганистане – это не столько отход от традиций, сколько продолжение стратегической доктрины, в которой принцип сбалансирован с прагматизмом. В то время как международное сообщество бездействует, действия Узбекистана могут в итоге стать катализатором более широкой региональной перестройки, побуждая другие страны проводить аналогичную политику условного вовлечения. Таким образом, тщательно выверенное сотрудничество Ташкента с талибами может пересмотреть контуры центральноазиатской дипломатии, продемонстрировав, как средние державы могут взять на себя инициативу в формировании региональной повестки дня в области безопасности и развития.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Статья профессора Ибрагима Мавланова, опубликованная в электронном научно-практическом журнале «Человеческий капитал и охрана труда», акцентирует внимание на том, что доля страны в мировом экспорте является важнейшим макроэкономическим индикатором, напрямую влияющим на её статус в мировой экономике. Он подчёркивает, что рост экспортного потенциала Узбекистана — ключевое условие для реализации задач, поставленных Президентом, включая стратегическую цель – вхождение страны в число развитых государств. Анализируя статистику, профессор Мавланов демонстрирует позитивную динамику роста экспорта Узбекистана в последние годы, но указывает на её несоответствие масштабам, достигнутым странами со схожим или меньшим населением.   Важное место в статье отведено экономической дипломатии как стратегическому инструменту продвижения экспортной политики. Автор подчеркивает, что усиление внешнеэкономического взаимодействия и поддержка экспорта услуг и интеллектуальной собственности становятся ключевыми направлениями модернизации экспортной стратегии.   В заключении автор предлагает целый ряд практических рекомендаций: от межведомственной координации до радикального расширения экспорта услуг. Он утверждает, что для достижения целевых показателей Стратегии «Узбекистан–2030» объем экспорта необходимо увеличить в 2,5–3 раза. Таким образом, статья представляет собой содержательный и обоснованный вклад в научную и прикладную дискуссию о месте Узбекистана в глобальной экономике.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В своей новой аналитической записке доктор Исломхон Гафаров исследует меняющиеся контуры американской внешней политики в отношении Афганистана. Он представляет нюансированную периодизацию действий США, прослеживая четыре развивающихся этапа, которые отражают стратегическую двусмысленность, внутренние противоречия и отсутствие долгосрочного видения в отношениях Вашингтона с режимом талибов. Начиная с продолжения усилий по борьбе с терроризмом после вывода войск – примером чего стало убийство в 2022 году лидера Аль-Каиды Аймана аль-Завахири – доктор Гафаров подчеркивает, что терроризм оставался доминирующей линзой, через которую американские политики первоначально рассматривали Афганистан.   На последующем этапе, характеризующемся политическим разъединением, Вашингтон занял позицию стратегического терпения и непрямой дипломатии, в основном отказавшись от участия в политической и инфраструктурной деятельности, сохранив при этом ограниченную гуманитарную помощь. Затем доктор Гафаров обращает внимание на более напористый, но раздвоенный подход администрации Трампа. С одной стороны, риторика президента Трампа в духе MAGA призывала к карательным мерам против «Талибана», таким как приостановка помощи и требование вернуть военную технику. С другой стороны, прагматические расчеты привели к прямым контактам с представителями «Талибана», что свидетельствует о готовности скорректировать тактику, когда предвыборные заявления оказываются неадекватными императивам реальной политики.   Анализируя последний этап прямого взаимодействия, доктор Гафаров утверждает, что Соединенные Штаты начали пересматривать свои методы, вовлекая официальных представителей Талибана в диалог, несмотря на прежний антагонизм. Этот сдвиг отчасти объясняется растущим китайским влиянием в Афганистане, которое бросает вызов стратегическим интересам США в регионе. Возобновление американо-талибских контактов – символизируемое встречами на высоком уровне и освобождением заложников – сигнализирует о том, что Вашингтон вновь признает геополитическую значимость Афганистана, особенно учитывая амбиции Китая в отношении «Пояса и пути».   Д-р Гафаров также рассматривает возможности Узбекистана служить дипломатическим мостом между Соединенными Штатами и Талибаном. Он подчеркивает историческую и логистическую значимость Ташкента, его соответствие американским взглядам на региональное развитие и стабильность, а также его уникальное положение как одного из наиболее заинтересованных соседей Афганистана. В этом контексте посредническая роль Узбекистана представляется как перспективный путь для осторожного возобновления сотрудничества, который позволит Вашингтону продвигать свои интересы, сохраняя при этом определенную политическую дистанцию.   В итоге доктор Гафаров приходит к выводу, что стратегия США в отношении Афганистана остается фрагментарной и реактивной. Внутренние разногласия в «Талибане», сохраняющиеся террористические угрозы и нерешенный вопрос о правах человека – все это вносит свой вклад в неопределенность и стратегические колебания Вашингтона. Хотя прагматичное взаимодействие может усилиться, считает он, оно, скорее всего, будет по-прежнему ограничено идеологическими, геополитическими и гуманитарными соображениями.   Читайте на сайте The Asia Today   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Статья д-ра Исломхона Гафарова привлекла большое внимание, ее опубликовали 12 пакистанских СМИ и аналитических источников, что свидетельствует о ее растущей актуальности в дискуссии о региональной взаимосвязи и стратегическом сотрудничестве между Центральной и Южной Азией. Автор представляет убедительные аргументы в пользу признания Узбекистана и Пакистана в качестве ключевых движущих сил в продвижении межрегионального диалога на евразийском пространстве.   Главный аргумент Гафарова заключается в том, что растущая модель сотрудничества «регион-регион» не только своевременна, но и необходима для решения сложных проблем, таких как региональная безопасность, устойчивое развитие и экономическая взаимозависимость. В качестве ведущего примера этой тенденции он называет диалог между Центральной и Южной Азией, главными участниками которого стали Узбекистан и Пакистан. В отличие от глобальных держав, чьи интересы остаются в основном декларативными, эти две страны продемонстрировали подлинную приверженность через инфраструктурные инициативы, подкрепленные инвестициями, в частности Трансафганский транспортный коридор.   В статье подчеркивается стратегическое совпадение внешнеполитических приоритетов Узбекистана и Пакистана, которые переходят от геополитики к геоэкономике. Узбекистан стремится получить доступ к морским маршрутам и интегрироваться в глобальные цепочки поставок через территорию Афганистана и Пакистана, а Пакистан рассматривает Центральную Азию как перспективный рынок и транзитный маршрут в северную Евразию. Эти совпадающие интересы привели к активному сотрудничеству в области транспорта, торговли и энергетики, позиционируя обе страны как незаменимые для будущего связей между Центральной и Южной Азией.   Афганистан, как географический и логистический мост, играет ключевую роль в этой структуре. Доктор Гафаров подчеркивает необходимость стабилизации Афганистана не только через развитие инфраструктуры, но и через образовательные и гуманитарные инициативы. В качестве положительного примера он приводит строительство Узбекистаном медресе в Мазари-Шарифе и предлагает расширить образовательные обмены и стипендиальные программы как инструменты долгосрочного мира и региональной интеграции.   Однако автор также выделяет постоянные проблемы, которые угрожают замедлить прогресс: слабое транспортное сообщение, дефицит дипломатии между людьми, споры о разделе водных ресурсов и сохраняющееся присутствие экстремистских группировок. Для преодоления этих барьеров д-р Гафаров предлагает институционализировать такие платформы, как Термезский диалог, и создать совместные академические и культурные институты. В частности, он призывает создать Совместный университет Центральной и Южной Азии в Термезе и Музей народов Южной и Центральной Азии в Лахоре, чтобы способствовать взаимопониманию и заложить прочные основы для сотрудничества. Благодаря такому многоуровневому и перспективному видению статья д-ра Гафарова представляет собой не только стратегический диагноз, но и дорожную карту для устойчивого межрегионального взаимодействия.   Читайте статью: Diplomatic News Agency – DNA Pakistan in the World The Diplomatic Insight Islamabad Post Daily Ittehad Daily Spokesman (PDF) The World Ambassador The Gulf Observer News Guru The Europe Today World News Common Future Society   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.