Подготовленная под руководством Хамзы Болтаева и Исломхона Гафарова, эта аналитическая заметка Самандара Солиева, стажера ИПМИ, рассматривает более широкие последствия трансфера Абдукодира Хусанова в «Манчестер Сити», позиционируя его как стратегический инструмент «мягкой силы» Великобритании в Узбекистане. Автор утверждает, что, хотя этот трансфер может показаться обычной футбольной сделкой, он совпадает с тонким, но значительным сдвигом в подходе Великобритании к публичной дипломатии в Центральной Азии. Великобритания традиционно взаимодействовала с регионом через культурные инициативы и продвижение языков, но включение футбола в стратегию «мягкой силы» отражает развивающуюся структуру, которая использует огромную популярность английской Премьер-лиги. Широкая медийная активность вокруг трансфера Хусанова, в частности целенаправленная работа клуба с узбекской аудиторией, иллюстрирует растущее пересечение цифровой дипломатии, спортивного маркетинга и международного влияния.   Далее автор рассматривает, как Великобритания использует институциональные механизмы, такие как Британский совет, дипломатические миссии и деловые сети, чтобы формировать восприятие и укреплять свой мировой авторитет. Он подчеркивает роль Британского совета в расширении доступа к британскому образованию и повышении уровня владения английским языком среди узбекской молодежи, приводя в пример значительный рост показателей успешной сдачи экзамена IELTS. В аналитической записке также подчеркивается расширение экономических отношений между Великобританией и Узбекистаном, о чем свидетельствует рост товарооборота и британских инвестиций в различные отрасли. Футбол, являясь беспрецедентным средством взаимодействия, служит продолжением этих дипломатических усилий, а участие «Манчестер Сити» в Узбекистане отражает стратегический шаг по укреплению культурных связей. Автор приходит к выводу, что, несмотря на отсутствие единой стратегии Великобритании в Центральной Азии, «мягкая сила» остается жизненно важным механизмом для поддержания британского влияния в регионе, а трансфер Хусанова знаменует собой потенциальную веху в этом развивающемся подходе.   Читайте на Kun.uz   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Наргиза Умарова, старший научный сотрудник Института перспективных международных исследований (ИПМИ), анализирует последствия возобновления Соединенными Штатами кампании «максимального давления» на Иран, в частности ее потенциальное воздействие на порт Чабахар и более широкую региональную транспортную динамику. Она объясняет, что решение президента Дональда Трампа восстановить жесткие санкции против Ирана ставит под угрозу долгосрочные инвестиции Индии в Чабахар, который служит важнейшими воротами для доступа Индии в Центральную Азию и Афганистан. Нацелившись на иранские портовые операции, США могут косвенно ослабить геоэкономические позиции Индии и одновременно усилить стратегическое преимущество пакистанского порта Гвадар, который развивается в рамках китайской инициативы «Пояс и путь». Это может еще больше обострить конкуренцию между Индией и Китаем за региональные связи и торговые маршруты.   Г-жа Умарова подчеркивает, что Индия уже много лет модернизирует Чабахар, добившись в 2018 году освобождения от санкций США для эксплуатации терминала «Шахид Бехешти». Однако в связи с возобновлением санкций планы Индии по инвестированию 370 миллионов долларов в модернизацию порта могут оказаться под угрозой. Порт Чабахар занимает центральное место в ряде международных транспортных инициатив, включая Международный транспортный коридор «Север-Юг» и Ашхабадское соглашение, способствующее развитию торговли между Центральной Азией и Персидским заливом. Такие страны, как Узбекистан, который в своей морской торговле полагается на внешние порты, проявили большой интерес к использованию транзитного потенциала Чабахара. Запланированное создание логистического центра в порту могло бы значительно увеличить объемы торговли Узбекистана, особенно с Индией, где в 2024 году объем двусторонней торговли достигнет 1 миллиарда долларов. Кроме того, Афганистан, испытывающий напряженность в отношениях с Пакистаном, все чаще обращается к Чабахару как к альтернативному маршруту для своей морской торговли, а завершение строительства железной дороги Хаф-Герат, как ожидается, еще больше расширит возможности сообщения.   Умарова утверждает, что если деятельность Чабахара будет ограничена из-за возобновления санкций США, то у государств Центральной Азии и Афганистана не останется иного выбора, кроме как положиться на Пакистан в плане доступа к морским путям. Это, в свою очередь, укрепит стратегическое значение Исламабада в региональной транспортной сети и усилит геополитическое влияние Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC). Китайские инвестиции в порт Гвадар выиграют от упадка Чабахара, что усилит региональное влияние Пекина и одновременно подорвет сухопутное сообщение Индии с Центральной Азией. Кроме того, изменение динамики региональных перевозок может непреднамеренно принести пользу Узбекистану, сделав его Трансафганский железнодорожный коридор (Термез-Мазари-Шариф-Кабул-Пешавар) более привлекательным для инвесторов, что потенциально ускорит его реализацию. Умарова заключает, что режим санкций США, направленный на ограничение экономических возможностей Ирана, будет иметь далеко идущие последствия для региональных связей, изменяя геополитический и торговый ландшафт Южной и Центральной Азии.   Читайте на сайте The Diplomat   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В недавнем аналитическом материале, опубликованном на сайте Kun.uz, Хамза Болтаев, руководитель Центра исследований Афганистана и Южной Азии, и старший научный сотрудник Исломхон Гафаров утверждают, что недавняя Мюнхенская конференция по безопасности ознаменовала собой серьезный сдвиг в мировом порядке, бросивший вызов традиционному трансатлантическому альянсу между Европой и США. Они утверждают, что наметившееся расхождение во внешней политике США и ЕС – примером которого могут служить прямые переговоры Вашингтона с Россией по Украине в обход европейского участия – ставит критические вопросы о будущей траектории европейской дипломатии. В свете этого авторы исследуют, как Европейский союз может пересмотреть свое взаимодействие с ключевыми игроками и регионами, такими как Китай, Центральная Азия, Ближний Восток и Южная Азия, стремясь утвердить большую стратегическую автономию.   Они предполагают, что Европа может пересмотреть свою позицию по отношению к Китаю, Ирану и Афганистану, учитывая, что в прошлом ее политика во многом определялась влиянием США. Они подчеркивают, что ЕС может углубить экономические связи с Китаем через такие инициативы, как «Пояс и путь», а также пересмотреть свой подход к Ирану как энергетическому партнеру, независимо от политики Вашингтона. Авторы также отмечают, что Афганистан, который ранее рассматривался через призму вмешательства НАТО, теперь может быть использован ЕС в более прагматичном ключе. Кроме того, они рассматривают динамику развития отношений с Индией и Турцией, подчеркивая, что Брюссель может отдать приоритет стратегическим транспортным коридорам и расширению торговли. В итоге они приходят к выводу, что, хотя Европа сталкивается с серьезными геополитическими вызовами, эти изменения также создают возможности для укрепления сотрудничества с развивающимися региональными державами.   Читайте на Kun.uz   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В своей статье доктор Исломхон Гафаров анализирует постоянные проблемы, с которыми сталкивается Талибан, добиваясь международного признания несмотря на то, что контролирует Афганистан уже более трех лет. Автор утверждает, что внутренние разногласия внутри Талибана, в частности борьба за власть между фракциями Кандагари и Кабули, значительно ослабили политическую сплоченность режима. Он подчеркивает, что разногласия между муллой Хайбатуллой Ахундзадой и Сираджуддином Хаккани являются символом более широкой борьбы талибов за управление, которая, в свою очередь, усиливает глобальный скептицизм в отношении правящих властей Афганистана.   Далее он утверждает, что отсутствие признания связано не только с внутренними расколами, но и с неспособностью Талибана создать инклюзивное правительство, которое представляло бы различные этнические и политические группы Афганистана. Автор отмечает, что, хотя Талибан утверждает, что создал администрацию на широкой основе, доминирование пуштунов остается определяющей характеристикой его руководства, что еще больше отталкивает как внутренние меньшинства, так и ключевых международных игроков, в частности США и Европейский союз. Кроме того, он утверждает, что исторические связи Талибана с экстремизмом и сохраняющиеся подозрения в его связи с такими группировками, как «Техрик-и-Талибан Пакистан» (ТТП), служат устойчивыми препятствиями для дипломатической легитимности.   В статье также рассматриваются геополитические аспекты признания, отмечается, что, хотя большинство государств сохраняют осторожность, некоторые из них, в том числе Китай, Россия и Узбекистан, предприняли шаги к прагматичному взаимодействию. Д-р Гафаров утверждает, что принятие Китаем посланников талибов и растущие экономические связи Узбекистана с Кабулом указывают на потенциальный сдвиг в региональной дипломатии, однако официальное признание по-прежнему не достигнуто. В то же время автор подчеркивает роль мировых СМИ в формировании дипломатического статуса Афганистана, отмечая, что переключение внимания международного сообщества на конфликты в Украине и на Ближнем Востоке еще больше отодвинуло на второй план обсуждение статуса Афганистана.   В заключение эксперт утверждает, что долгосрочное выживание Талибана на мировой арене зависит от внутренних политических реформ, экономической стабильности и более гибкого подхода к вопросам прав человека, особенно в отношении образования женщин. Он утверждает, что, хотя руководство Афганистана демонстрирует интерес к региональным инфраструктурным проектам и экономическим инициативам, эти усилия остаются в тени недостатков управления и глобального недоверия. Автор полагает, что, если Талибан не решит эти основные проблемы, его стремление к международной легитимности будет оставаться нелегкой борьбой.   Читайте статью на сайте The Diplomat   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Аналитическая записка профессора Ибрагима Мавланова посвящена оценке экспортного потенциала Узбекистана в контексте его стремления к вхождению в число развитых стран. Автор подчёркивает, что доля страны в мировом экспорте является важным макроэкономическим индикатором, отражающим её место в глобальной экономике. В документе рассматривается динамика узбекского экспорта с 1992 года, включая периоды роста, стагнации и последующего восстановления. Анализируются стратегические цели правительства, включая программы «Новый Узбекистан-2026» и «Узбекистан-2030», направленные на увеличение объёмов экспорта до 45 млрд долларов, а также влияние международных экономических факторов на развитие внешней торговли.   На основе сравнительного анализа с развитыми и развивающимися странами автор приходит к выводу, что для соответствия экономическим стандартам развитых государств Узбекистану необходимо кратно увеличивать экспорт – до 125–500 млрд долларов в год. Для достижения этой цели предлагается уделять особое внимание не только наращиванию экспорта традиционных товаров, но и развитию сектора услуг и интеллектуальной собственности. Документ подчёркивает ключевую роль экономической дипломатии в создании благоприятных условий для роста экспорта и укрепления международных торговых связей страны.   Читать материал    * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Авторы Азизжон Зиёдуллаев, Саджина Рай, Огабек Норкулов и Исломхон Гафаров в своей аналитической записке, опубликованной Азиатским институтом дипломатии и международных отношений (Asian Institute of Diplomacy and International Affairs, AIDIA, Непал), утверждают, что Непал и Узбекистан, несмотря на их общий статус стран, не имеющих выхода к морю, еще не полностью использовали возможности для экономического и дипломатического сотрудничества. Они утверждают, что хотя исторические и культурные связи между двумя странами восходят к эпохе Шелкового пути, современное двустороннее взаимодействие остается минимальным из-за логистических трудностей, отсутствия прямых транзитных маршрутов и институциональных рамок для устойчивого сотрудничества. В кратком обзоре подчеркивается стратегическая важность обеих стран в развивающемся ландшафте коммуникаций в Центральной и Южной Азии, а также потенциальные выгоды от расширения торговли, инвестиций и многостороннего взаимодействия.   Авторы отмечают, что обе страны сталкиваются с общими экономическими и инфраструктурными проблемами, такими как высокие транспортные расходы и зависимость от соседних стран в плане доступа на рынки. Они подчеркивают, что интеграция Узбекистана в крупномасштабные проекты по развитию связей, включая инициативу «Пояс и путь» (BRI) и железную дорогу Китай-Кыргызстан-Узбекистан, может предложить Непалу альтернативные торговые пути, помимо традиционной зависимости от Индии. И наоборот, опыт Непала в области развития гидроэнергетики и экологического туризма назван сектором, в котором Узбекистан мог бы извлечь выгоду путем обмена знаниями и создания совместных предприятий. Кроме того, в аналитической записке подчеркивается важность многостороннего сотрудничества, особенно через такие платформы, как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и Организация Объединенных Наций, для отстаивания интересов развивающихся стран, не имеющих выхода к морю.   Кроме того, в аналитической записке утверждается, что, несмотря на существующие с 2018 года дипломатические отношения, Непал и Узбекистан не имеют прямых дипломатических представительств, что является серьезным препятствием для налаживания устойчивого политического и экономического взаимодействия. Отмечается, что формализация институциональных механизмов, таких как регулярные диалоги на высоком уровне, дипломатия Track II и соглашения о содействии торговле, может проложить путь к укреплению двусторонних отношений. Кроме того, авторы рекомендуют ослабить визовые ограничения, укрепить образовательные и культурные обмены, а также создать отраслевые рабочие группы для решения общих проблем, в частности в области торговли, адаптации к изменению климата и трудовой миграции. Авторы заключают, что структурированное партнерство между Непалом и Узбекистаном может внести значительный вклад в региональную стабильность и экономическую интеграцию при условии, что обе страны предпримут активные шаги для преодоления существующих ограничений.   Прочесть и загрузить аналитическую записку   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.