Автор: Файзиддин Кутбиддинов   Последний саммит ШОС, состоявшийся в Китае в 2025 году, стал важным этапом в развитии многосторонней дипломатии в Евразии. На фоне усиливающейся конкуренции между глобальными и крупными державами и трансформации международного порядка встреча лидеров государств-членов ШОС приобрела значительное значение как в сфере региональной безопасности, так и в экономических отношениях. Хотя саммит ШОС позиционируется как механизм укрепления регионального сотрудничества, в западных политических кругах этот процесс часто воспринимается как инструмент усиления влияния России и Китая на евразийском континенте.   Согласно предварительным заявлениям генерального секретаря НАТО М. Рютте, альянс указывает на возрастающую роль Китая, Ирана и Северной Кореи в их отношениях с коллективным Западом, а также на расширение оборонного сотрудничества, что демонстрирует готовность к затяжной конфронтации с западным блоком и одновременно вынуждает трансатлантические страны к длительному и изнурительному противостоянию. Исходя из этих оценок, он подчеркнул, что модель войны на Украине может быть воспроизведена и на других направлениях, усиливая напряжённость между западным блоком и так называемым альянсом автократий.   Согласно анализу DW, предложенный Китаем вариант усиления регионального и международного сотрудничества не обеспечивает абсолютных гарантий для союзников в реализации экономических и торговых соглашений, оставляя пространство для гибкой интерпретации и возможных разногласий в вопросах исполнения ключевых положений.   Китаевед А. Чигадаев отметил, что визит Ким Чен Ына в Китай был воспринят не только как политическая поездка, но и как сигнал легитимности его власти на международной арене, укрепляющий его авторитет во встречах с лидерами крупных держав. Китай является ключевым стратегическим партнёром Северной Кореи в сфере региональной безопасности, и визит продемонстрировал, что режим северокорейского лидера остаётся стабильным и поддерживается сильным союзником.   Особое внимание следует уделить тому факту, что саммит ШОС в Китае воспринимается широкой западной аудиторией как стратегический шаг Пекина, направленный на закрепление своей роли в качестве соперничающего глобального лидера. Китай не ограничивается продвижением собственной модели экономического и политического развития «китайского пути», но активно использует саммит как площадку для формирования новых векторов регионального и международного сотрудничества. Это подтверждается участием сильных региональных игроков, включая Россию, Индию и другие ключевые евразийские государства, что демонстрирует готовность крупных региональных держав присоединяться к китайским инвестиционным инициативам и стратегическим проектам. Более того, саммит позволяет Китаю не только укреплять своё влияние в процессе выработки совместных региональных решений, но и формировать нормы и правила, которые могут конкурировать с существующими международными стандартами, продвигаемыми западными державами.   Таким образом, саммит служит инструментом легитимации лидерства Китая на мировой арене, сигнализируя о готовности Пекина активно участвовать в создании параллельного мирового порядка и формировании глобальной архитектуры современной политики. Это, в свою очередь, вынуждает Запад пристально следить за действиями Китая и разрабатывать стратегии взаимодействия с Евразией.   Наряду с расширением своего международного влияния на саммите, Китай также стремился подчеркнуть технологическое лидерство своих вооружённых сил. По словам Карлотты Ринаудо из Группы исследований международной безопасности (Верона), военная демонстрация в Пекине вышла за рамки традиционного показа и превратилась в футуристическое зрелище. Китай продемонстрировал потенциал своих вооружённых сил к сочетанию человеческих возможностей с роботизированными системами, обозначив технологическое лидерство в будущих войнах — одновременно повышая внутренний престиж армии и посылая сигнал международному сообществу о растущем стратегическом потенциале страны.   Развивая эту мысль, аналитики подчеркнули, что вакуум влияния, вызванный нерешительностью американского лидера, создал условия для укрепления региональных и стратегических связей между Китаем и Россией. Ярким подтверждением этого является рост товарооборота между двумя странами, заключение экономических соглашений и реализация транспортных проектов, осуществлённых совместно в первые годы президентства Джо Байдена.   По словам Пита Хегсета, главная задача Вашингтона заключается в поддержании стратегического превосходства в военной сфере — на суше, на море, в воздухе и даже в космосе, где США опережают конкурентов за счёт импорта высокотехнологичного вооружения и инновационных оборонных систем. В то же время он отметил, что у Дональда Трампа были конструктивные и рабочие отношения с Си Цзиньпином. Эти контакты, по его мнению, могли бы послужить основой для поиска возможностей сотрудничества и снижения напряжённости, несмотря на продолжающееся стратегическое соперничество между Вашингтоном и Пекином.   В заключение, участие сильных региональных и стратегических партнёров Китая и подтверждение их готовности не только углублять двусторонние и многосторонние связи, но и создавать альтернативные формы международного сотрудничества на саммите ШОС в определённой степени свидетельствует о том, что это вызвало значительный резонанс в западном политическом и экспертном сообществе. В то же время мы видим, что некоторые эксперты воспринимают это событие довольно скептически, описывая его лишь как ещё один повод для фотосессий.   Как понимают западные эксперты, саммит продемонстрировал решимость евразийских государств сделать ставку на укрепление сотрудничества и выстраивание новых экономических и политических архитектур, способных конкурировать с западными институтами. Более того, он подтвердил растущую роль Китая и его стратегических партнёров в международной политике, где они всё активнее претендуют на статус самостоятельных центров силы, способных оказывать влияние на формирование нового мирового порядка.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев 22 сентября в Нью-Йорке провёл встречу с генеральным директором Всемирной торговой организации (ВТО) Нгози Оконджо-Ивеалой, в рамках которой были обсуждены вопросы, связанные со вступлением Узбекистана в ВТО. Глава ВТО отметила значительный прогресс, достигнутый Узбекистаном, и выразила надежду на завершение всех процедур по присоединению к марту 2026 года.   Узбекистан подал заявку на вступление в ВТО в 1994 году. Однако в 2005 году процесс присоединения был приостановлен в связи с проводившейся в то время политикой импортозамещения. Возобновление процесса произошло в марте 2018 года после подачи официального заявления в секретариат ВТО. На сегодняшний день Узбекистан находится на продвинутой стадии процесса вступления в организацию. Страна планирует вступить в ВТО до начала 14-й Министерской конференции, которая пройдет в 2026 году в Камеруне. В настоящее время завершены двухсторонние переговоры и подписаны протоколы о доступе на рынок с 29 странами. По словам представителя президента по вопросам ВТО Азизбека Урунова, остается лишь три страны, чтобы полностью завершить двухсторонние переговоры. Узбекистан активно проводит реформы, направленные на приведение национального законодательства в соответствие с требованиями ВТО. Эти реформы касаются сфер торговли товарами, услугами, интеллектуальной собственности и сельского хозяйства.   Вступление Узбекистана в ВТО способствует ускорению рыночных реформ, повысит предсказуемость национальной экономической политики, создаст предпосылки для роста экспорта и инвестиций, повышения производительности экономики. Однако в свете усиления протекционизма со стороны ведущих экономик мира и развертывания торговых войн многие эксперты скептически относятся к будущему многостронней торговой системы. По мнению президента Совета по международным отношениям США Майкла Фромана, «Глобальная торговая система, какой мы её знали, мертва. ВТО фактически перестала функционировать, поскольку она не способна вести переговоры, осуществлять мониторинг или обеспечивать выполнение обязательств стран-участниц».   В качестве альтернативы современной многосторонней системе регулирования торговли он предлагает «построить новую систему вокруг открытого плюрилатерализма: коалиций стран, которые имеют общие интересы в определенных областях и объединяются для принятия высоких стандартов по конкретным вопросам, оставаясь при этом открытыми для других стран, разделяющих эти интересы и готовых внедрить такие стандарты». В качестве преимущества новой системы Фроман отмечает ее гибкость и адаптивность. В тоже время предлагаемая система уступает действующей в экономической эффективности, поскольку ее выгоды будут распределяться только среди стран-участников. Также существует риск возникновения «эффекта спагетти» в связи с тем, что одни и те же страны могут быть участниками различных плюрилатеральных соглашений и иметь противоречащие друг другу обязательства. Несмотря на эти недостатки, по мнению Фромана, такая сеть может оказаться более политически устойчивой, чем многосторонняя торговая система.   В своем выступлении на встрече, организованной Институтом международной экономики Петерсона (США), генеральный директор ВТО Нгози Оконджо-Ивеала подчеркнула, что, хотя многие уже объявили «смерть ВТО», другие видят в этом возможность построить более сильную и устойчивую торговую систему. Несмотря на подрыв глобальной торговли вследствие односторонних мер, ВТО «остается живой». До усиления протекционизма со стороны США и введения ответных мер другими странами, 80% мировой торговли осуществлялось на основе режима наибольшего благоприятствования (РНБ). В настоящее время данный показатель упал до 72%. Вместе с тем, 75% мировой торговли товарами все еще осуществляется на условиях ВТО, что свидетельствует об устойчивости многосторонней системы в условиях глобальной неопределенности.   Генеральный директор ВТО отметила необходимость реформирования системы ВТО для того, чтобы сделать ее более гибкой. «Моя программа на следующий срок – сохранить то, что работает, реформировать то, что не работает, и смотреть в будущее, создавая новые правила и соглашения для увеличения выгод от международной торговли», подчеркнула она.   Несмотря на существующую напряженность в мировой торговле, впервые за 8 лет вступило в силу многостороннее соглашение о рыболовстве, ратифицированное 114 странами-членами ВТО, что свидетельствует об их стремлении к достижению устойчивого развития через установление новых правил торговли. Наряду с этим, на платформе ВТО ведется активная работа по заключению ряда плюрилатеральных соглашений, например, в области электронной коммерции. Другими словами, в рамках деятельности ВТО создаются коалиции стран-участниц для заключения новых соглашений, направленных на решение конкретных проблем. По словам Нгози Оконджо-Ивеала, некоторые члены ВТО обеспокоены фокусом на заключение плюрилатеральных соглашений, в связи с тем, что они могут ослабить значимость многосторонних договоренностей. Она подчеркнула, что не стоит этого бояться, т.к. существует необходимость в «корзине различных инструментов» для повышения степени гибкости и устойчивости ВТО. Поэтому коалиции различных стран приветствуются в ВТО, они не создают параллельную систему, а дополняют действующий механизм.   Генеральных секретарь ВТО отметила, что глобальная торговая система была создана для обеспечения взаимозависимости стран и показала свою эффективность в течение 80 лет. В частности, в результате развития глобальной торговли на основе прозрачных правил регулирования, более 1,5 млрд человек вышли из абсолютной бедности. В настоящее время важно обеспечить устойчивое развитие мировой экономики с акцентом на снижение «сверхзависимости» от отдельных поставщиков и рынков. Поэтому ВТО поддерживает создание коалиций членов, направленных на сокращение «сверхзависимости» и децентрализацию цепочек поставок с широким вовлечением стран с относительно низкими доходами.   Нгози Оконджо-Ивеала выразила надежду, что на Четырнадцатой Министерской конференции в Камеруне страны-члены ВТО достигнут консенсуса и примут пакет ключевых реформ, который укрепит эффективность многосторонней торговой системы. Став полноценным членом ВТО, Узбекистан сможет вносить свою лепту в совершенствование международных правил торговли с учетом национальных интересов во благо процветания народа. Стратегическая задача Узбекистана – не просто присоединиться к ВТО в качестве нового участника, но и стать инициатором обновления ее правил. ВТО по-прежнему остается самой эффективной площадкой для установления «правил игры», а плюрилатерализм – ключевым инструментом для их оперативного совершенствования. Задача страны – умело использовать эти ресурсы для достижения устойчивого развития и защиты своих национальных интересов.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Выступление Президента Республики Узбекистан Шавката Мирзиёева на 80-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН зафиксировало переход Центральной Азии к качественно новому этапу региональной консолидации. Прозвучавшее заявление о том, что регион «из пространства закрытых границ и нерешённых споров превратился в зону мира, добрососедства и партнёрства», носит не только символический, но и практический характер.   С 2017 года регион добился ощутимых результатов. За восемь лет объём взаимной торговли, инвестиций и транспортных перевозок увеличился в пять раз. Созданы совместные инвестиционные фонды и приграничные торговые зоны, сформированы механизмы промышленной кооперации и запущены крупные инфраструктурные проекты. Для международного сообщества Центральная Азия становится примером того, как политическая воля и региональная солидарность могут трансформировать целое геополитическое пространство.   Не менее значимо и формирование новой региональной идентичности. Центральная Азия впервые в новейшей истории начинает позиционировать себя не как объект внешних стратегий, а как самостоятельный субъект международных отношений. Это выражается в росте региональной субъектности, появлении единой повестки и выдвижении инициатив, исходящих изнутри региона.   Важное место в выступлении Президента заняли такие практические предложения, как проведение под эгидой ЭКОСОС и ЮНКТАД международного форума по развитию экономик Центральной Азии, создание с ЮНИДО регионального хаба по «зелёным» технологиям, разработка совместных программ по рациональному использованию водных ресурсов и обеспечению демографической устойчивости. Эти инициативы органично встроены в глобальную повестку устойчивого развития и демонстрируют готовность региона не только решать собственные задачи, но и вносить вклад в решение общечеловеческих проблем.   Стратегическим шагом является предложение о принятии резолюции ГА ООН в поддержку усилий Центральной Азии по углублению партнёрства и интеграции. Такая резолюция закрепит достигнутые результаты на международно-правовом уровне и позволит укрепить позиции региона как зоны устойчивого мира и развития.   Таким образом, Центральная Азия вступает в эпоху практической реализации выдвинутых идей. От символических заявлений регион перешёл к конкретным результатам и инициативам, формируя собственную модель консолидации и всё активнее влияя на международные процессы.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Азербайджан активизирует политико-экономические связи с правительством талибов активно вовлекаясь в процесс создания и развития перспективных товаротранспортных маршрутов в направлении Южной Азии. В авангарде Лазуритовый коридор, запущенный в 2018 году по совместной инициативе Афганистана, Азербайджана, Турции, Грузии и Туркменистана по аналогии древнего маршрута Великого шелкового пути.   2 июля 2025 года на полях саммита Организации экономического сотрудничества в азербайджанском Ханкенды состоялась встреча вице-премьера Афганистана по экономическим вопросам Абдул Гани Барадара с премьер-министром Азербайджана Али Асадовым, на которой была подчеркнута готовность Баку увеличить объемы экспорта и импорта с Афганистаном. Также обсуждалась перспектива развития поставок по направлению «Южная Азия-Кавказ-Европа». Фактически речь идет о расширении Лазуритового коридора на Пакистан и Индию, что позволит участникам маршрута перетянуть на себя транзитные грузы Индии и ЕС. Перспектива не шуточная с учетом устойчивого роста взаимной торговли двух экономических гигантов. По итогам 2024 года этот показатель перевалил за $137 млрд.   Однако транзитный коридор от Европы до Индии через Южный Кавказ, Туркменистан и Афганистан создает потенциальный риск для жизнеспособности мультимодального коридора «Беларусь-Россия-Казахстан-Узбекистан-Афганистан-Пакистан-порты Индийского океана», предложенного Узбекистаном. Данная инициатива сопряжена с проектом строительства Трансафганской железной дороги (Кабульского коридора) по маршруту «Термез-Найбабад-Майданшахр-Логар-Харлачи» с прогнозируемой провозной способностью до 20 млн тонн в год. В случае активизации Лазуритового коридора в расширенном варианте Ташкент рискует потерять эти потоки, так как грузы пойдут в обод страны.   Велика вероятность интеграции Лазуритового коридора с западной Трансафганской железной дорогой по маршруту “Торгунди-Герат-Кандагар-Спин-Булдак”, продвигаемой Ашхабадом и Астаной как альтернатива Кабульскому коридору, что также будет противоречить интересам Узбекистана.   Россия может проявить серьезную заинтересованность к Лазуритового коридору, тем более что Москва уже заявляла о намерении соединиться с Афганистаном через Каспийское море с использованием портовой и железнодорожной инфраструктуры Туркменистана.   Чтобы сохранить и приумножить свои конкурентные преимущества в сегменте трансъевразийских, а также трансафганских перевозок, Узбекистану необходимо усилить координацию с ближними странами-партнерами, включая Азербайджан по вопросу транспорта и транзита. Целесообразно рассмотреть вариант расширения Среднего коридора на Афганистан по территории Узбекистана с возможным продолжением маршрута до Пакистана через Кабульский коридор.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

В глобальной политике принято, прежде всего, оценивать слова и поступки супердержав, что зачастую создает ложное представление об их исключительной роли в продвижении тех или иных важных решений и инициатив. Но так происходит далеко не всегда. Малые страны тоже умеют задавать тон в международной повестке. Нечто подобное, на мой взгляд, произошло на завершившимся в китайском Тяньцзине юбилейном саммите Шанхайской организации сотрудничества.   Ядро ШОС, как известно, составляют государства Центральной Азии, которые на современном этапе своего развития трансформируются в ответственный субъект международных отношений. Пришло понимание необходимости консолидировать усилия для построения единой судьбы региона. Ростки долгожданной консолидации можно проглядеть в синхронизации позиций по актуальным внешнеполитическим вопросам.   На тяньцзинском саммите лидеры центральноазиатских государств говорили практически в унисон: об укреплении региональной безопасности, о преодолении торговых барьеров, об эффективном использовании водно-энергетического и транзитного потенциала, о растущей потребности в инвестициях для развития перспективных секторов промышленного производства, включая добычу и переработку критических минералов. Важно, что все это преподносилось не с позиции просящего (помощи, поддержки, лояльности), а с позиции предлагающего. Отсюда вполне конкретные и смелые идеи, брошенные на стол большой «шанхайской семьи». Заострю внимание на одной из них.   Президент Узбекистана предложил сформировать единое транспортное пространство ШОС. По сути, это запрос на создание разветвленной сети оцифрованных транспортных коридоров, связывающих между собой все страны члены Организации в какой бы географии они не находились.   В основе столь значимой инициативы лежит фундаментальная проблема, характеризующаяся слабой интеграцией автомобильных и железных дорог государств и регионов, объединенных под эгидой ШОС. К примеру, крупнейшие представители Южной Азии – Индия и Пакистан будучи полноправными участниками ШОС не имеют прямого доступа ни в Центральную Азию, ни в северные широты Евразии – Россию и Беларусь. Существующие транспортные маршруты между этими макрорегионами чрезвычайно долгие и дорогие, что сильно сдерживает взаимную торговлю.   Другой пример: в авангарде евразийской транспортно-транзитной архитектуры находится Исламская Республика Иран, которая задействована в реализации Южного железнодорожного коридора, связывающего Восточную и Центральную Азию с Европой. Однако железнодорожные сети Ирана не интегрированы в транспортное пространство центральноазиатских республик, а в более широком контексте и государств СНГ, многие из которых состоят в рядах ШОС. Проще говоря, транспортное законодательство, перевозочные документы, технико-технологические стандарты, процедуры пограничного и таможенного контроля у них разные, что, безусловно, осложняет эффективное функционирование межрегиональных транспортно-транзитных коридоров во всеми вытекающими последствиями.   Узбекистан готовится к запуску Трансафганского (Кабульского) коридора по маршруту «Термез-Найбабад-Майданшахр-Логар-Харлачи», призванного стать транспортным мостом между Европой, Китаем и Южной Азией. Этот проект будет сопряжен с другим не менее амбициозным началом – высокогорной железной дорогой «Китай-Кыргызстан-Узбекистан», а также Северным коридором, что в совокупности позволит расширить экспортные и транзитные возможности государств Центральной Азии, предоставив ко всему прочему прямой железнодорожный выход к портам Индийского океана, в чем они чрезвычайно нуждаются.   По предварительным подсчетам, Узбекистан и Казахстан получат дополнительный транзитный поток до 20 млн тонн в год, а Кыргызстан и Таджикистан – до 5 млн тонн в год. Уже сейчас узбекская сторона закладывает прочный фундамент для такой перспективы, призывая партнеров по ШОС к формированию единого транспортного пространства и приступив к концептуализации данной идеи. Ее воплощением, судя по всему, должен заняться Совет по интеграции железнодорожных пространств стран ШОС, который предлагалось создать еще год назад со штаб-квартирой в Ташкенте.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.

Визит министра иностранных дел Японии Такэси Иваи в государства Центральной Азии был тесно увязан с внутренней политической и экономической повесткой Токио. Поездка рассматривалась как подготовительный этап к саммиту «Ц5+Япония» и была призвана придать новое содержание взаимодействию Японии с регионом.   В условиях усиливающейся конкуренции со стороны Китая, России, Турции и ЕС, Япония стремится подчеркнуть свою готовность оставаться значимым партнёром Центральной Азии, опираясь на экономическую дипломатию, технологическое сотрудничество и поддержку структурных реформ. Ключевым фактором выступает политика экономической безопасности, ставшая центральным элементом японской стратегии с 2022 г. Закон о продвижении экономической безопасности, вынуждает Токио активнее искать надёжные источники критических минералов, что предопределяет важность для Японии сотрудничества с Узбекистаном. Токио стремится гарантировать долгосрочный доступ к стратегическим видам сырья – прежде всего к металлам для производства аккумуляторов и возобновляемой энергетики.   Японская дипломатия в настоящее время характеризуется стремлением «наверстать упущенное», что подчёркивает слабость политического руководства страны на фоне внутренней нестабильности и снижения популярности премьер-министра. По оценкам экспертов, важными результатами визита стали соглашения в области промышленности, энергетики и логистики, а также создание формата Стратегического диалога между министрами иностранных дел.   Внешнеполитическое ведомство Японии в своих официальных релизах отмечает, что Узбекистан демонстрирует устойчивый экономический рост, а двусторонние отношения с Японией значительно укрепились, особенно после визита главы Узбекистана в Японию в декабре 2019 г.   Запуск нового формата Стратегического диалога задаёт институционализированный и предсказуемый ритм взаимодействия, что повышает устойчивость отношений Японии с Центральной Азией, формирует механизм координации, включая подготовку повестки предстоящего саммита «Ц5+Япония».   Благодаря достигнутым договорённостям расширяется потенциал получения Узбекистаном содействия развитию и доступа к передовым технологиям. Проект в Сурхандарьинской области формирует модель «человеческая безопасность + зелёный рост», которую можно масштабировать в Приаралье, Фергане и Кашкадарье.   Кроме того, получает импульс потенциал по развитию образовательного и гуманитарного сотрудничества. В частности, стипендиальные программы, изучения японского языка и академических обменов открывают новые возможности для узбекских ВУЗов в расширении программ двойных дипломов и подготовки специалистов. Создание первого японского университета в Ташкенте станет основой долгосрочного сотрудничества и подготовки кадров для совместных инициатив.   Практические шаги для максимального использования результатов визита охватывают несколько направлений. Представляется целесообразным на саммите «Ц5+Япония» выдвинуть новые инициативы по углублению взаимодействия с Японией в таких сферах как «зелёные транспортные коридоры», энергетика, «умные города», визовые программы для АйТи‑специалистов и инженеров, а также организация форума по критическим минералам.   Таким образом, визит Такэси Иваи подтвердил возросший интерес Японии к Центральной Азии и подчеркнул стратегическую роль Узбекистана в цепочках поставок, устойчивом развитии и гуманитарных инициативах. Институционализация диалога, ускорение пилотных проектов и создание первого японского университета в г. Ташкенте позволят максимально использовать результаты дипломатической активности Японии.   * Институт перспективных международных исследований (ИПМИ) не принимает институциональной позиции по каким-либо вопросам; представленные здесь мнения принадлежат автору, или авторам, и не обязательно отражают точку зрения ИПМИ.